Варлам Тихонович Шаламов родился 18 июня 1907 года в Вологде.
Был несколько раз арестован и осужден «за контрреволюционную троцкистскую деятельность» и «антисоветсткую агитацию».
Работал журналистом в различных изданиях. В 1949 году начал писать стихи, составившие сборник «Колымские тетради» (1937–1956). Исследователи творчества Шаламова отмечали его стремление показать в стихах духовную силу человека, способного даже в условиях лагеря думать о любви и верности, о добре и зле, об истории и искусстве.
В 1951 году Шаламов был освобожден из лагеря после очередного срока, но еще в течение двух лет ему было запрещено покидать Колыму. Уехал он только в 1953 году. В 1954 году начал работу над рассказами, составившими сборник «Колымские рассказы» (1954–1973).
Варлам Шаламов был одним из безымянных персонажей Солженицына; но он вышел из серых колонн, обрел имя, голос, миссию, а миссия его была отлична от миссии великого Александра Исаевича.
Да и такого громадного таланта и истинно библейской одержимости ему не дал Бог. Однако в Храме Русской Литературы они оказались рядом, в одной мрачной часовне, где по черному крепу разбросаны алые цветы. «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви». Цвета бездны и крови, отчаяния и мятежа. «В мой кубок с вином льются слезы, но сладок и чист их поток; так с алыми – черные розы вплелись в мой застольный венок. Мой кубок за здравье немногих, немногих, но верных друзей, друзей неуклончиво строгих в соблазнах изменчивых дней; за здравье и ближних далеких, далеких, но сердцу родных, и в память друзей одиноких, почивших в могилах немых» /Петр Вяземский, «Друзьям»/. И Солженицын, и Шаламов равно почитали себя вечными должниками и посланцами этих немых могил и мертвецов с бирками на ноге. Много таких Шаламов провожал в колымскую землю.
23 февраля 1972 года «Литературная газета» опубликовала письмо Шаламова, в котором, в частности, говорилось, что «проблематика Колымских рассказов давно снята жизнью». Основное содержание письма — протест против публикации его рассказов эмигрантскими изданиями «Посев» и «Новый журнал». Это письмо было неоднозначно воспринято общественностью. Многие считали, что оно написано под давлением КГБ, и Шаламов потерял друзей среди бывших лагерников. Участник диссидентского движения Пётр Якир выразил в 24-м выпуске «Хроники текущих событий» «жалость в связи с обстоятельствами», заставившими Шаламова подписать это письмо[6]. Современные исследователи отмечают, однако, что появление этого письма обусловлено болезненным процессом расхождения Шаламова с литературными кругами и чувством бессилия от невозможности сделать свою главную работу доступной широкому кругу читателей на Родине.
В СССР ломали всех. Несломленным ушел только Гумилев. Один со всего Парнаса. В 1972 году Шаламова примут в Союз писателей, но не напечатают ни одного рассказа.
В 1977 году представят к ордену «Знак почета», но не дадут даже медали. В 1978 году в Лондоне выйдет целая книга «Колымских рассказов». Но он не увидит ни книги, ни денег. Не спросили разрешения и не заплатили.
Из рассказов Варлама Шаламова мы узнали то, что лучше не знать: про то, что последнее чувство, остающееся в человеке, – злоба; про людоедство; про то, что человек выносливее лошади. Но главное – это его завет никогда не лезть в начальство, чтобы, умирая, товарищи проклинали не тебя, ибо бригадир – невольный палач бригады. И если поискать в «Колымских рассказах» завещание, то это, конечно, «Последний бой майора Пугачева». Бежать, захватив оружие, сражаться до последнего патрона, сдохнуть на воле, отстреливаясь, но не за колючей проволокой. Варлам Шаламов пошел бы к майору Пугачеву лейтенантом, но они в этой жизни не встретились.
А в стихах есть завещание покруче. Речь вроде бы о рыбе, идущей на нерест. Отложить икру и умереть. Биология. Но это не о рыбе, а о русской интеллигенции: исполнить свой долг, сказать свое слово, спасать страну, без ропота и жалоб, не оглядываясь назад и не забегая вперед. Веками. Тысячелетиями. Как кета.
И мимо трупов в русло
Плывут живых ряды.
На нерест судеб русских,
На зов судьбы-беды.
[Error: Irreparable invalid markup ('<a [...] .>') in entry. Owner must fix manually. Raw contents below.]
<div style="text-align: center;"><img alt="Шаламов-11" height="392" src="http://ic.pics.livejournal.com/blogrev/36800038/293447/293447_900.jpg" title="Шаламов-11" width="362" /></div>
<font color="000000">Варлам Тихонович Шаламов родился 18 июня 1907 года в Вологде.
Был несколько раз арестован и осужден «за контрреволюционную троцкистскую деятельность» и «антисоветсткую агитацию».
Работал журналистом в различных изданиях. В 1949 году начал писать стихи, составившие сборник «Колымские тетради» (1937–1956). Исследователи творчества Шаламова отмечали его стремление показать в стихах духовную силу человека, способного даже в условиях лагеря думать о любви и верности, о добре и зле, об истории и искусстве.
В 1951 году Шаламов был освобожден из лагеря после очередного срока, но еще в течение двух лет ему было запрещено покидать Колыму. Уехал он только в 1953 году. В 1954 году начал работу над рассказами, составившими сборник «Колымские рассказы» (1954–1973).
Варлам Шаламов был одним из безымянных персонажей Солженицына; но он вышел из серых колонн, обрел имя, голос, миссию, а миссия его была отлична от миссии великого Александра Исаевича. </font>
<lj-cut text="читать дальше">
<font color="000000">Да и такого громадного таланта и истинно библейской одержимости ему не дал Бог. Однако в Храме Русской Литературы они оказались рядом, в одной мрачной часовне, где по черному крепу разбросаны алые цветы. «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви». Цвета бездны и крови, отчаяния и мятежа. «В мой кубок с вином льются слезы, но сладок и чист их поток; так с алыми – черные розы вплелись в мой застольный венок. Мой кубок за здравье немногих, немногих, но верных друзей, друзей неуклончиво строгих в соблазнах изменчивых дней; за здравье и ближних далеких, далеких, но сердцу родных, и в память друзей одиноких, почивших в могилах немых» /Петр Вяземский, «Друзьям»/. И Солженицын, и Шаламов равно почитали себя вечными должниками и посланцами этих немых могил и мертвецов с бирками на ноге. Много таких Шаламов провожал в колымскую землю.
23 февраля 1972 года «Литературная газета» опубликовала письмо Шаламова, в котором, в частности, говорилось, что «проблематика Колымских рассказов давно снята жизнью». Основное содержание письма — протест против публикации его рассказов эмигрантскими изданиями «Посев» и «Новый журнал». Это письмо было неоднозначно воспринято общественностью. Многие считали, что оно написано под давлением КГБ, и Шаламов потерял друзей среди бывших лагерников. Участник диссидентского движения Пётр Якир выразил в 24-м выпуске «Хроники текущих событий» «жалость в связи с обстоятельствами», заставившими Шаламова подписать это письмо[6]. Современные исследователи отмечают, однако, что появление этого письма обусловлено болезненным процессом расхождения Шаламова с литературными кругами и чувством бессилия от невозможности сделать свою главную работу доступной широкому кругу читателей на Родине.
В СССР ломали всех. Несломленным ушел только Гумилев. Один со всего Парнаса. В 1972 году Шаламова примут в Союз писателей, но не напечатают ни одного рассказа.
В 1977 году представят к ордену «Знак почета», но не дадут даже медали. В 1978 году в Лондоне выйдет целая книга «Колымских рассказов». Но он не увидит ни книги, ни денег. Не спросили разрешения и не заплатили.
Из рассказов Варлама Шаламова мы узнали то, что лучше не знать: про то, что последнее чувство, остающееся в человеке, – злоба; про людоедство; про то, что человек выносливее лошади. Но главное – это его завет никогда не лезть в начальство, чтобы, умирая, товарищи проклинали не тебя, ибо бригадир – невольный палач бригады. И если поискать в «Колымских рассказах» завещание, то это, конечно, «Последний бой майора Пугачева». Бежать, захватив оружие, сражаться до последнего патрона, сдохнуть на воле, отстреливаясь, но не за колючей проволокой. Варлам Шаламов пошел бы к майору Пугачеву лейтенантом, но они в этой жизни не встретились.
А в стихах есть завещание покруче. Речь вроде бы о рыбе, идущей на нерест. Отложить икру и умереть. Биология. Но это не о рыбе, а о русской интеллигенции: исполнить свой долг, сказать свое слово, спасать страну, без ропота и жалоб, не оглядываясь назад и не забегая вперед. Веками. Тысячелетиями. Как кета.
<i>И мимо трупов в русло
Плывут живых ряды.
На нерест судеб русских,
На зов судьбы-беды.</i></font>
<a .="" a="" href=" http://www.medved-magazine.ru/articles/Valeria_Novodvorskaya_Varlam_Shalamov.2460.html "></a>
</lj-cut>
<font color="000000">Варлам Тихонович Шаламов родился 18 июня 1907 года в Вологде.
Был несколько раз арестован и осужден «за контрреволюционную троцкистскую деятельность» и «антисоветсткую агитацию».
Работал журналистом в различных изданиях. В 1949 году начал писать стихи, составившие сборник «Колымские тетради» (1937–1956). Исследователи творчества Шаламова отмечали его стремление показать в стихах духовную силу человека, способного даже в условиях лагеря думать о любви и верности, о добре и зле, об истории и искусстве.
В 1951 году Шаламов был освобожден из лагеря после очередного срока, но еще в течение двух лет ему было запрещено покидать Колыму. Уехал он только в 1953 году. В 1954 году начал работу над рассказами, составившими сборник «Колымские рассказы» (1954–1973).
Варлам Шаламов был одним из безымянных персонажей Солженицына; но он вышел из серых колонн, обрел имя, голос, миссию, а миссия его была отлична от миссии великого Александра Исаевича. </font>
<lj-cut text="читать дальше">
<font color="000000">Да и такого громадного таланта и истинно библейской одержимости ему не дал Бог. Однако в Храме Русской Литературы они оказались рядом, в одной мрачной часовне, где по черному крепу разбросаны алые цветы. «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви». Цвета бездны и крови, отчаяния и мятежа. «В мой кубок с вином льются слезы, но сладок и чист их поток; так с алыми – черные розы вплелись в мой застольный венок. Мой кубок за здравье немногих, немногих, но верных друзей, друзей неуклончиво строгих в соблазнах изменчивых дней; за здравье и ближних далеких, далеких, но сердцу родных, и в память друзей одиноких, почивших в могилах немых» /Петр Вяземский, «Друзьям»/. И Солженицын, и Шаламов равно почитали себя вечными должниками и посланцами этих немых могил и мертвецов с бирками на ноге. Много таких Шаламов провожал в колымскую землю.
23 февраля 1972 года «Литературная газета» опубликовала письмо Шаламова, в котором, в частности, говорилось, что «проблематика Колымских рассказов давно снята жизнью». Основное содержание письма — протест против публикации его рассказов эмигрантскими изданиями «Посев» и «Новый журнал». Это письмо было неоднозначно воспринято общественностью. Многие считали, что оно написано под давлением КГБ, и Шаламов потерял друзей среди бывших лагерников. Участник диссидентского движения Пётр Якир выразил в 24-м выпуске «Хроники текущих событий» «жалость в связи с обстоятельствами», заставившими Шаламова подписать это письмо[6]. Современные исследователи отмечают, однако, что появление этого письма обусловлено болезненным процессом расхождения Шаламова с литературными кругами и чувством бессилия от невозможности сделать свою главную работу доступной широкому кругу читателей на Родине.
В СССР ломали всех. Несломленным ушел только Гумилев. Один со всего Парнаса. В 1972 году Шаламова примут в Союз писателей, но не напечатают ни одного рассказа.
В 1977 году представят к ордену «Знак почета», но не дадут даже медали. В 1978 году в Лондоне выйдет целая книга «Колымских рассказов». Но он не увидит ни книги, ни денег. Не спросили разрешения и не заплатили.
Из рассказов Варлама Шаламова мы узнали то, что лучше не знать: про то, что последнее чувство, остающееся в человеке, – злоба; про людоедство; про то, что человек выносливее лошади. Но главное – это его завет никогда не лезть в начальство, чтобы, умирая, товарищи проклинали не тебя, ибо бригадир – невольный палач бригады. И если поискать в «Колымских рассказах» завещание, то это, конечно, «Последний бой майора Пугачева». Бежать, захватив оружие, сражаться до последнего патрона, сдохнуть на воле, отстреливаясь, но не за колючей проволокой. Варлам Шаламов пошел бы к майору Пугачеву лейтенантом, но они в этой жизни не встретились.
А в стихах есть завещание покруче. Речь вроде бы о рыбе, идущей на нерест. Отложить икру и умереть. Биология. Но это не о рыбе, а о русской интеллигенции: исполнить свой долг, сказать свое слово, спасать страну, без ропота и жалоб, не оглядываясь назад и не забегая вперед. Веками. Тысячелетиями. Как кета.
<i>И мимо трупов в русло
Плывут живых ряды.
На нерест судеб русских,
На зов судьбы-беды.</i></font>
<a .="" a="" href=" http://www.medved-magazine.ru/articles/Valeria_Novodvorskaya_Varlam_Shalamov.2460.html "></a>
</lj-cut>
Journal information